В конце весны мы соберёмся, чтобы помянуть тех,
Кто не менял свои ботинки и не поддержал Рейх.
В конце весны мы будем молча заливать самогон
В тела и души тех, кого не погубил Легион.
Заплесневелые корки и прокисший рассол,
Мертвее остывших сердец теперь старик рок-н-ролл,
В разбитом городе процессии покинут метро
И мы объявим открытым сезон похорон.
В конце весны мы снова сможем включить телефон,
Оповещений не о смерти - два на миллион.
Одно о том, что в тюрьме троюродный брат
За отрицание насилия и за свой самиздат.
В другом - напишет жена,
Что пока жива,
Что у нее нет больше сил убивать.
Мы опрокинем стаканы с грязным сырьем
И все вповалку уснём под весенним дождем.
И под завалами приятель гитару найдёт,
И на оставшихся струнах он что-то споёт.
Нас испугает улетающий от нас самолёт
И мы опять замолчим, и горелым пахнёт.
И где-то в паре сотен метров послышится стон,
Мы побежим по обломкам - каждый, как Робинзон.
И кто-то снова спасён, он отрывает погоны
И открывает вместе с нами сезон похорон.