Избитая правда, затертая в мрак, линяет в скулящую ложь,
Когда угощают лаем собак и к горлу приставили нож.
Когда «или-или» не катит никак, когда права выбора нет,
Тогда отдается отчизна за «так» и гаснет спасения свет.
Когда почерневшие зубы скрипят. Когда в лицо брызжут слюной,
Иссякшие нервы, кривляясь, скулят. И голова просит покой.
А Вера с Надеждой упали к ногам. Любовь по колено в грязи.
Устанешь молиться крестам-куполам, - захлопнешь души жалюзи.
Остывшее небо. Угасшие звезды летят, как птицы за море,
Но мысли не спят: они захлебнулись в позоре.
Им чужды спокойные сны. С предателем в ссоре
Мы, Дети войны. Глядим с укором во взоре.
А дома все так же, а дома все ждут. И мать напечет пироги.
Но мать и отец не узнали еще, - теперь они с сыном враги.
Кто Родину продал, - тому цена грош. Кто предал «своих» и живет,
С тем вряд ли спокойно ты рядом уснешь. Пусть место другое найдет.
Заточенный месяц на паркинге звезд смеется, торгуя лицом,
И лишь на заре, словно птицы из гнезд, винтовки накормят свинцом
Предателя тело. Ликует расстрел. Завис над оружием дым.
На миг, на мгновенье предатель прозрел. И тотчас свалился седым.
Остывшее небо. Угасшие звезды летят, как птицы за море,
Но мысли не спят: они захлебнулись в позоре.
Им чужды спокойные сны. С предателем в ссоре
Мы, Дети войны. Глядим с укором во взоре.
